Миниатюры

Было еще утро, но солнце уже пригревало, и в лесу вовсю заливались жаворонки и синицы, приветствуя новый день. Последний день весны торжественно и ярко передавал свои права лету.

Вдруг вижу: навстречу на велосипедах, временами застревая колесами в пыли дороги, едут двое мальчишек. Одному на вид лет десять, другому семь-восемь, не больше. Они и так-то еле ехали, а тут еще беда — цепь слетела у одного, совсем встали.

Я подошел, помог с цепью и, сдвинув брови, сурово спросил:

- А, ну-ка, докладай, куды так далеко от города забрались? Ни грибов, ни ягод еще нет. Удочек тоже не вижу? Али с дому сбежать надумали? Так я вас сейчас быстро возверну!

Младший испуганно спрятался за спину брата, а тот, насупившись, уверенно держал ответ:

- Никуда мы не сбежали, дело у нас…

Раздался рокот пролетающего кукурузника и, как по команде, мальчишки задрали головы к небу, и разговор на минуту прервался.

Когда они проводили взглядами за макушки сосен самолет, лица их заметно прояснились, наполнившись любопытным задорным детским восторгом.

- Эххх, не успели к аэродрому.., — с сожалением сказал младший.

- Мы, дяденька, за ландышами в лес едем. У нашей мамы день рождения сегодня!

И два брата, запрыгнув на свои велосипеды, с гиканьем помчали дальше, временами с разгону пробивая путь в пыли дороги.

А я пошел дальше. И мое лицо теперь украшала улыбка, а на сердце было легко и задорно, будто сама весна шла со мной рядом, навстречу лету.

Дерево

Я стоял на берегу, и ветер доносил до меня шум поселка невдалеке. В ветвях ели, неподалеку, весело стрекотала белка, радуясь уже почти весенним лучам солнца. А я стоял, казалось бы, уже целую вечность, погрузившись в мысли.

Человек не приходил уже давно, очень давно, даже по моим меркам. Я помнил, как первый раз он пришел, совсем крошечным, смотрящим на мир своими чистыми любопытными глазами. Тогда он подошел и приложил свою ладонь к моей шершавой коре. Он смотрел, раскрыв рот от восхищения, вверх, на самую крону.

После этого он часто приходил. Иногда один, а иногда с такими же маленькими людьми. Летом они купались на мелководье, зимой катались со склона. И только он подходил и разговаривал со мной.

Время шло, и он очень быстро рос. Разговоры становились все длиннее, а темы все серьезнее. Иногда он пропадал на какое-то время, но всегда возвращался. Признаться, тогда я понял, что привязался к этому существу из суетливого мира людей. Когда его долго не было, мне не хватало его разговоров, и мир даже как-то тускнел на время.

А однажды он пришел, просто обнял меня, молча стоял, прижавшись щекой к стволу. И только сейчас я заметил, как время посеребрило его голову. А потом, он стал приходить все реже. И вот уже несколько зим я не слышал его теплого: «Ну…, здравствуй».

Белка, следуя за лучами солнца, перебралась уже на мои ветви и своим стрекотанием оторвала меня от моих мыслей. Невдалеке послышались голоса людей. Несмотря на мороз, они покинули свои теплые дома в поселке и вышли поприветствовать солнце. Их веселые голоса перекрыли стрекотание белки, и она притихла в ветвях, с любопытством разглядывая гостей.

Тут от толпы отделился маленький смешливый колобок, в огромном, намотанном несколько раз шарфе. «Мама, мама, смотри – белка!» — он подбежал и обхватил меня маленькими ручками в варежках.

И посмотрел, раскрыв рот от восхищения, вверх, на самую крону.

Беглец

Небо вспыхнуло и взорвалось. Ослепительный разряд расцарапал небосвод, расколов мир пополам.

Ещё час назад духота и обжигающие лучи солнца изнуряли мир, но надвигающаяся черная синева разметала звенящую тишину зноя, принеся с собой первые порывы ветра.

Прогремел гром, и небо распахнулось в струях проливного дождя.

Земля жадно впитывала влагу, не в силах напиться после знойного дня. Порыв ветра принес долгожданную свежесть.

Я стоял под потоками воды, смывающими с меня всю пыль и усталость. Дождь очищал мои мысли, а его теплые капли, щекоча, заливались под одежду.

Невдалеке стоял Беглец, поиски которого и завели меня далеко от дома, прямо перед грозой.

Дерево, под которым мы укрылись, первое время сдерживало струи воды, но потом отяжелевшие листья, поддавшись, пропустили их, обрушив на нас потоки теплой воды.

Беглец стоял неподвижно, с явным удовольствием подставляясь под струи, иногда встряхивая ушами, и, косясь, посматривал на меня. Я стоял и не мог отвести от него глаз.

Струи воды сначала скатывались по его крутым, вздымающиеся бокам. А потом стали смывать его образ, проходя насквозь. Конь таял на моих глазах, а я стоял и смотрел сквозь дождь и слезы, с горечью возвращаясь в мир, где его нет.

Этой зимой, морозной звёздной ночью, он меня спас от стаи волков, до последнего отбиваясь копытами. Он пал под этим самым деревом, истекая кровью, но не бросил своего хозяина, совсем чуть-чуть не дотянув до спешащей к нам из деревни помощи.

Проглянувшее в разрыв облаков солнце тут же снова начало припекать. А от земли повалил пар, наполняя воздух вокруг ароматом мокрой земли, травы и луговых цветов.

Дождь прекратился, и мы двинулись через поле домой. Я и рядом незримый мой Беглец, навсегда оставшийся в моем сердце.

Простой человек

Вот, бывает, человек с виду ничего собой не представляет. Одет немного неказисто, да и взгляд наивный. А подойдешь, пожмешь ему руку, поговоришь и видишь, что рад он тебе и душа открыта. И как будто в гостях у него побывал, а он тебя чаем с пряниками напоил. Хороший, простой человек.

И вроде и жизнь у него незамысловатая. Но он всю ее перед тобой разложит. Ничего не утаит. И всем ценным, что есть у него на душе, поделится. После встречи с таким будто мудрее что ли становишься. И на сердце светло и чисто.

А, бывает, такой попадет… И одет прилично, и манеры правильные, взгляд задумчивый. А руку протянешь да в глаза посмотришь ему, а там — пустота.

И не то, чтобы человек пустой, а просто для тебя у него ничего нет. Все двери закрыты, и душа на замок. И замки те — страхи да сомнения. Боится, значит, стало быть, что землицы на лаптях в палаты нанесут. И жалко даже такого-то. Всю жизнь проживет, как мышь на крупе. Ни с кем не поделится. Да только беда в том, что в мешках крупы-то немного припасено.

Оно ведь как. Чем больше делишься, тем больше у самого становится. Так-то, стало быть.

Олег ШЕРСТНЕВ