Воспоминания всегда со мной

Воспоминания… Они не отпускают, порой ложатся на душу тяжелым бременем, такие стараешься отбросить, предать забвению. Другие, как свежий ветер или прохладный родник, ласкают, очищают тебя, помогают жить дальше. Если болезнь не отступает, радиус передвижения сокращается или совсем не можешь выйти из дома, а жизнь остается за окном, то они всегда со мной, помогают скоротать долгие дни и часы бессонницы.
Как чисты и легки воспоминания детства! Путешествуя по лабиринтам памяти, вспоминаешь дорогих сердцу людей, которые подарили жизнь, растили, оберегая от бед и напастей, воспитывали, учили правильно жить, познавать окружающий мир, любить жизнь. Это родители и учителя.
Учитель, наставник, воспитатель, в моем понимании, человек, прежде всего любящий детей, с которыми ему предстоит длительное общение, добрый, умный, талантливый, преданный своему делу, не случайно попавший в профессию, а сознательно выбравший её на всю жизнь.
В нашем маленьком городе Весьегонске, на тихой улочке Тверской, в доме номер четырнадцать, жила моя учительница Лилия Кирилловна Михеева. Она преподавала нам историю с пятого класса и до выпуска, была классным руководителем. История – один из самых важных и серьезных предметов в школе: доисторический период, древний мир, средние века, современная жизнь разных стран и народов, краеведение… Это обширный материал для изучения, разносторонние понятия, сведения, факты, события, даты… Нужна усидчивость и хорошая память, так как приходилось много читать. У каждого учителя свой характер и методы преподавания и воспитания. Были неуравновешенные, которые брали криком, стучали указкой по столу или доске, так что последние знания улетучивались. Таких мы боялись, только терпели, мстили… Другие педагоги привлекали глубоким знанием предмета, добротой, душевным равновесием, спокойствием, уважали ребенка, никогда не унижали. Именно такой была наша Лилия Кирилловна. Мы любили, учили и знали ее предмет. Успеваемость в классе была хорошая. Она доступно и понятно объясняла материал, приводила примеры из жизни, иногда, но очень редко рассказывала о себе.
В войну Лилия Кирилловна лишилась родителей, вместе с сестрой воспитывалась в детском доме, познала все тяготы военного времени, голод и холод. В жизни всего добилась сама, много трудилась и училась, прежде чем стала преподавать в Весьегонской средней школе № 2; длительное время ухаживала за больным братом Николаем Ивановичем (он получил тяжелое ранение в войну), заботилась о нем и лечила. Это была ее семья.
Наш класс, в основном, состоял из деревенских детей. Кроме уроков и чтения книг, заняться было нечем, да еще помогали родителям по дому. Ходить в школу из деревни Бадачево было далеко, километров пять: река, лес, участок шоссе до Весьегонска. Дорога не утомляла, а наоборот, оживляла, увлекала. Осенью и весной — тогда река Реня разливалась на два километра — переезжали на лодке. Перевоз работал до шести часов вечера. Наш перевозчик дядя Вася Илюшов приезжал за нами через каждые два часа. Ребятишек было много, особенно утром, когда торопились в школу. Все старались поместиться в лодке, одни сидели на лавочках, другие стояли. Лодка погружалась в воду по самые борта. Дядя Вася ворчал, а мы все равно забирались. «Мне за вас отвечать, неслухи! Сидеть и стоять смирно, чтобы не один не шелохнулся!» – кричал он. Мы не слушали его, думали, ничего не случится. Наш капитан хорошо ориентировался на реке, да и лодка была большая и крепкая, мотор – стационар. Она всегда была перегружена, а мы сидели тихо — все-таки страшновато на воде… Случалось, что перевозчик возвращался, чуть отъехав от берега, если замечал, что кто-то начинал озорничать. Высаживал хулигана на берег, и мы продолжали путь. Тому приходилось плохо, он ждал следующей лодки и опаздывал на уроки, да еще перевозчик отругает, а если передумает идти в школу – попадало от родителей.
Все страхи кончались, когда на другом берегу выскакивали из лодки и мчались в школу. На обратном пути детей было меньше, так как уроки заканчивались в разное время, старшеклассники приходили позже. Наш перевозчик поджидал, стараясь накопить побольше пассажиров. Кто не успевал, ждал следующей лодки. Опоздавшие садились на пеньки, доставали учебники и учили уроки; другие гуляли по лесу, собирая перезревшую чернику, бруснику и грибы. Нагуляемся по лесу, уроки поучим и часам к четырем-пяти попадаем домой, а то и с последней лодкой. Это в хорошую погоду. Если задувал северный ветер и гнал большую волну с Мологи, лодку сильно раскачивало, брызги от волн разлетались во все стороны, доставалось и нам – обливало с ног до головы. В такую погоду переезжали только самые храбрые или переезд отменялся. Лодка с мотором принадлежала колхозу «Рыбак», а перевозчик работал за трудодни. Перевоз для детей был бесплатный, для взрослых – двадцать копеек. И так до холодов. Когда река замерзала, какое-то время жили на квартирах в Весьегонске. Самые отважные мальчишки первыми осваивали зимнюю дорогу. Колотушками (деревянный чурбан с длинным сучком, очищенный от коры) они стучали по льду, проверяя толщину и прочность его. Других через реку переводили родители, боясь за детей. Меня всегда провожал и встречал отец, он знал на реке все мели, впадины, острова и островки, даже старые пни в воде, рассказывал, что когда-то, до затопления, здесь рос лес. Недели две ходили по светлому льду. Наконец зима вступала в свои права, укутывала снежным покрывалом все вокруг, заметала снегом огромное ледяное пространство, наряжала сосны и ели в зимние шубы. Все вокруг искрилось и сверкало на солнце, слепило глаза. Торопишься домой до темноты, снег под ногами поскрипывает, морозец румянит щеки и пощипывает кончики пальцев в рукавичках, все равно остановишься полюбоваться на заснеженный лес – царство царя Берендея. Дорогу протопчут быстро, народу в Весьегонск ходило много. Наши родители заботились о нас, и чтобы мы не за-блудились в метель, дорогу отмечали вешками – срубали сосенки и елочки, ставили по обеим сторонам дороги. Деревца спасали дорогу от сугробов. Мы бежали, как по аллее, не сворачивая в сторону. За долгие годы на реке не утонул и не пропал ни один ребенок. Она, наверное, любила и хранила нас.
Придем в теплую школу, отогреемся и — за уроки. Бывало, кусочек хлеба или булки, что брали с собой, замерзал в портфеле, а из учебников вытряхивали снег. На большой перемене шли в буфет выпить горячего чая. Зимой мы уходили в школу рано утром в темноту и приходили в сумерках. Я отвлеклась немного, чтобы рассказать, какой путь проделывали каждый учебный год и все пять лет — до окончания, чтобы получить знания. Как можно было плохо учиться?!
Лилия Кирилловна все это понимала и пыталась украсить нашу однообразную жизнь, подарить радость, развить творческие способности. В шестом классе был организован кружок художественной самодеятельности. На классном собрании объявили, что желающие могут играть в кукольном театре. «Кукольный театр! Ура! Наверное, это интересно! Будем в куклы играть!» — думала я.
«Руководит кружком Нина Васильевна Верхоланцева. Она попросила записавшихся в театр все хорошо обдумать и через некоторое время дать ответ», — предупредила Лилия Кирилловна.
Мы уже знали Нину Васильевну, она вела у нас уроки рисования и немецкий язык. Рисовать мы любили больше, чем немецкий, но из ее уст все было слушать необыкновенно интересно и полезно. Рисовали времена года: распустившуюся вербу, цветы на лугу и в букете, осенние листья, зимний лес, натюрморт, портрет. Она учила нас не только смотреть, но и видеть, не только слушать, но и слышать.
На занятия Нина Васильевна приходила в строгом черном платье и туфельках на каблучке. В холода надевала удлиненный жакет с карманами. Короткие вьющиеся волосы украшали ее голову, волной ложились на дужки очков, сквозь которые были видны огромные, внимательные глаза. Мне казалось, что они такие большие из-за очков, которые, как линзы, увеличивали их, но нет, когда она снимала очки, глаза все равно были большие, темно-карие и очень красивые. Она смотрела так внимательно, как будто хотела проникнуть в душу, узнать твою суть, словно спрашивала: «Каков ты? На что способен? Что ты умеешь?» Нина Васильевна никогда не повышала на нас голос, а посмотрит так, что в классе сразу становится тихо, и только тогда начинала говорить. Слушая ее, мы забывали обо всем на свете.
На уроки Нина Васильевна приносила репродукции картин великих художников, рассказывала о них, учила понимать живопись. До сих пор помню, как она рассказывала о картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи», о том, что девятнадцать столетий назад произошла грандиозная катастрофа – извержение вулкана Везувий. Вулкан, который считался потухшим, внезапно ожил… Мы переносились в те далекие трагические времена, изучая каждый фрагмент картины.
Запечатлелись в памяти «Тройка» Перова, «Боярыня Морозова», «Утро стрелецкой казни» Сурикова, пейзажи Куинджи, Левитана, печальные картины Врубеля. Педагог учила понимать замысел картины, композицию, колорит, обращать внимание на отдельные детали, игру света и тени. Став взрослой, я посещала музеи, находила оригинал, долго смотрела, вспоминая рассказы учителя.
Итак, нам предстояло под руководством Нины Васильевны играть в кукольном театре. Первое занятие проходило у нее дома, на улице Карла Маркса, в небольшой светлой квартире. Нас пригласили в гостиную, где стояли стол, несколько стульев и большой темный шкаф. На полках — бюсты знаменитых людей, чернильницы, лежали стопочки тетрадей, альбомы, рисунки и много глиняных кукольных головок. Она разрешила их рассмотреть и объяснила, что еще не закончена работа по изготовлению кукол, которые потом с нашей помощью «оживут». Нина Васильевна рассказала о кукольном театре, в руках у нее появился веселый Петрушка и ее голосом пригласил нас в свой театр, рассмешил, сказал, что скучать некогда — ждут зрители. Мы поняли, как «оживают» куклы и становятся актерами. Чтобы закончить изготовление кукол, надо обклеить головки мелкими кусочками газет и оберточной бумаги. Когда бумага хорошо высыхала, она извлекала глину, склеивала шов, грунтовала, а потом раскрашивала. Одежду для кукол шили по ее выкройкам из лоскутков и марли, окрашенной в разные цвета. Короны для «венценосных особ» делали из фольги, оберток от чая. На детских пальчиках оживали гордые, величественные королевы, жеманные, капризные принцессы, влюбленные, отважные принцы, добряки-короли, старик и старуха, внучка, Жучка, Василиса Прекрасная, Кащей Бессмертный, Иван-Царевич, Дон Кихот и Санчо Панса… Мы учили роли, работали с куклами, ставили сказки «Репка», «Принцесса на горошине» и другие; праздничные сценарии, когда герои любимых книг приходили к детям в гости; выступали со спектаклями в других школах, сельских клубах, в Доме пионеров.
Мы взрослели, переходили из класса в класс, и наши уважаемые воспитатели и режиссеры решили поставить нас на подмостки сцены, сделать актерами. Первый спектакль играли по старой китайской сказке «Желтый аист», всего несколько «актеров»: Надя Волкова, Женя Иванова, Коля Федосков. Я была студентом Ли, который исполнял мелодию на волшебной дудочке и уводил желтого аиста из дворца жадного императора, лишив того богатства. Потом была сказка «Свинопас» Г.-Х. Андерсена. Тогда я открыла для себя, конечно, с помощью Нины Васильевны, прекрасного датского сказочника и прочитала всё, что нашла в школьной библиотеке. Она хорошо рисовала сама: трон, канделябры со свечами, дворец, зеркало на ватмане или картоне – и ты уже попадаешь в сказку, незабываемый, чудесный мир театра.
В старших классах уроков задавали много, идти в школу далеко… Зимой возвращаешься в сумерках одна-одинешенька, снег под ногами скрипит, будто кто-то преследует. Мимо кладбища несешься сломя голову, пробежишь участок трассы, в лесу переведешь дух и снова бегом до реки. Разыгравшееся воображение не лучший попутчик. Рекой идти не страшно – отдыхаешь, вешки показывают дорогу, а навстречу – сердитая мама со словами: «Все нормальные дети дома сидят, уж уроки выучили, поели, а ты…»
В восьмом классе за отличную учебу родители купили мне часы и приказали вовремя приходить домой. «Принцессу Турандот» одноклассники ставили уже без меня. Она долго и с большим успехом шла на школьной сцене.
У Лилии Кирилловны было много фотографий со спектаклей, хранившихся в больших альбомах. Там же были и ее фотографии, где она участвовала в спектаклях, поставленных Ниной Васильевной с учителями: «Ночь перед рождеством» по повести Н.В. Гоголя, драма «Маскарад» М.Ю. Лермонтова, где она играла баронессу Штраль. Мы вместе рассматривали фотографии, когда я навещала ее.
Помню свой первый визит, она попросила принести забытую книгу. Зайдя в ее небольшую квартирку, замерла от увиденного. Комнату на две половины разделял высокий, от пола до потолка, двухсторонний стеллаж, сделанный на заказ, потому что таких в библиотеках я не встречала. С обеих сторон размещались книги, они стояли также на книжных полках, укрепленных на стене, и в шкафах. Чтобы книги не пылились, их прикрывали темные занавесочки. В библиотеке, собранной с любовью, с большим вкусом, знанием литературы, я прочитала много книг из серии «Библиотека приключений и научной фантастики», собрание сочинений Конан Дойла, Генри Хаггарда. Чтение увлекало, поглощало все свободное время, стало доброй привычкой — я уже просто не могла жить без книг. После школы надо было выбирать профессию. Долго не раздумывала – буду библиотекарем!
…Шли годы, были долгие расставания и радостные, долгожданные встречи. С 1982 года я стала работать в Весьегонской районной библиотеке, встретилась с Маратом Михайловичем Верхоланцевым. Он внимательно посмотрел, протянул руку, сказав: «Здравствуй, студент Ли!»
- Неужели помните?
- Конечно, ведь Вы столько репетировали и выступали, я фотографировал Вас.
Он рассказал, что Нины Васильевны не стало, похоронена в Москве, принес мне ее фотографию. Я рассматривала до боли знакомое лицо учителя, талантливого, одаренного художника, режиссера, сценариста, прекрасного человека, не прятавшего свой дар, а щедро делившегося со своими воспитанниками. Сейчас уже нет с нами и Марата Михайловича.
Лилия Кирилловна по-прежнему жила в том же доме, в уютной маленькой квартире, но уже одна. «Как-то примет? Что спросит?» — думала, собираясь к ней. Но страхи оказались напрасными, когда после долгой разлуки все-таки решилась навестить ее. Она укладывала дрова в поленницу. Встретив меня, улыбнулась, мы обнялись и за работой долго разговаривали, расспрашивали друг друга о тех годах, которые пролетели…
Я стала навещать ее, была благодарным слушателем, а она любила и умела рассказывать о книгах, о жизни. Мы вместе читали, обменивались книгами, много беседовали, рассматривали фотографии и вспоминали, вспоминали… В своем маленьком саду она выращивала только землянику, белые и бордовые гладиолусы, анютины глазки. Я ей снова помогала доставать воду из колодца, поливать, полоть. Она угощала меня ягодами и разрешала любоваться цветами. Это были самые сладкие ягоды и самые красивые цветы…
Мы с любовью и уважением относились к учителям, некоторых немного побаивались… Многих уже нет в живых. Это – Нина Васильевна Соколова (математика), Александр Иванович Малышев (физика), Александр Николаевич Смекалов (черчение), Вера Ивановна Седова (ботаника), Николай Иванович Новожилов и Александр Николаевич Спирин (физкультура), Любовь Арсеньевна Родзевич (геометрия), Валентина Федоровна Купцова (алгебра), Лидия Арсеньевна Базанова (немецкий язык), Анатолий Иванович Антонов (география), Михаил Иванович Королев (директор школы), Мария Ивановна Савина (завуч), Евгения Николаевна Антонова (математика), Тамара Ивановна Кузнецова (химия). Светлая им память…
В библиотеке встречалась с Тамарой Степановной Михайловой (Двоскиной), она вела у нас уроки литературы; на рынке — с Людмилой Васильевной Мороховой и Людмилой Васильевной Торицыной. Всегда с теплотой думаю о Лидии Михайловне Шагиной, Инне Константиновне Швец, Галине Васильевне Смекаловой. Я помню их до сих пор и благодарна за те знания, которые они дали, за воспитание.
А закончить мне хочется словами поэта Роберта Рождественского:
Вы знаете, мне по-прежнему верится,
Что если останется жить Земля,
Высшим достоинством человечества
Станут когда-нибудь учителя.
В нем будет мудрость талантливо дерзкая,
Он будет солнце нести на крыле…
Учитель – профессия дальнего действия,
Главная на Земле!

В. СВЕТЛОВА