Эхо далекой войны

Встреча
Передо мной лежат письма деда Ивана Андреевича Афонина с Первой Мировой войны. Снова и снова я перечитываю дорогие моему сердцу листочки, привыкла к почерку. Он очень красивый, круглые буквы с завитушечками ложатся в ровные строки, с твердым знаком в окончаниях слов. Одни письма написаны четко, понятно, видимо, на отдыхе, в спокойной обстановке, другие — второпях, возможно, на боевых позициях в минуты затишья.
Конечно же, я все прочитала, разобрала и приняла в свое сердце. Те далекие, трагические события будто бы приблизились, сократился громадный промежуток времени — целый век.
В этом году исполняется 100 лет с начала Первой Мировой войны. Я хочу познакомить читателей нашей уважаемой газеты «Весьегонская жизнь» с этими письмами.
В письмах война предстает через восприятие солдата, отдавшего воинский долг России, своей Отчизне. Иван Андреевич — прекрасный рассказчик, внимательный и наблюдательный, поэтому письма читать легко и интересно. Теперь это раритеты, бесценная находка. К сожалению, письма хранились не в нашей семье, а появились у меня совсем недавно, их бережно хранил адресат — его сестра Наталья Андреевна, но и её уже нет в живых. Светлая им память…
Немного о том, как попали ко мне письма, это тоже своя история. Никогда бы не подумала, что такое может случиться. Тот, кто их нашел, разыскал и меня, захотел познакомиться со мной, и я очень благодарна за все.
Часто вспоминаю ту встречу в августе 2013 года. Многие, наверное, помнят дождливое лето и пасмурную осень. Циклоны не отступали, казалось, небесный свод опустился на землю. Иногда выдавался солнечный день, но так редко, что и порадоваться не успевали. Снова сгущались тучи, и, не переставая, шёл дождь. Струи воды застилали стекла окон и лились с крыш. Настроение было плохое и грустное. Все в миноре... Читать и шить устала, телевизор надоел. Оставалось только мечтать, думать, конечно, о хорошем и дремать под шорох дождя: «Хоть бы кто пришел, что ли? Но кто пойдет в такую погоду? Все дома сидят».
Меня разбудил стук в дверь. Стучали громко, настойчиво, требовательно. Это явно кто-то чужой. Я узнаю по стуку всех, кто к нам приходит. Пошла открывать, но еще несколько секунд стояла в нерешительности.
- Откройте! Я ваша троюродная сестра Татьяна. Моя бабушка — родная сестра вашего деда Ивана Андреевича! У меня есть письма, которые он писал ей с Первой Мировой войны.
Дождалась! Письма? Троюродная сестра? Ни о чем таком не знаю и ничего не слышала о троюродной сестре.
- Откуда Вы?
- Да откройте же, пожалуйста! Я из Москвы, а сейчас живу в деревне Горка, в доме моей бабушки Натальи Андреевны!
Я открыла дверь. Передо мной стояла маленькая женщина с пышной прической и усталым добрым лицом. С красной куртки стекала вода, на плечах белел платочек, видно, сняла с головы. Она быстро вошла и положила тяжелые сумки на пол.
- Вы Валентина Алексеевна?
- Да!
- А я Татьяна Алексеевна Кашина-Борисова. Будем знакомы!
- Как Вы нашли меня? Простите меня, но я о Вас ничего не знаю и некогда не слышала!
- Я тоже только сегодня узнала о Вас. Мне подсказали Галина Михайловна Сазанова и Валентина Николаевна Кузьмина.
Этих женщин, известных и уважаемых в Весьегонске и районе, я хорошо знала, поэтому больше не стала задавать вопросов и пригласила нежданную гостью к столу, предложила чай. Она достала из сумки лист бумаги, разложила на столе и стала что-то быстро писать. Оказывается, она составляла генеалогическое древо нашей семьи, рассказала мне о других братьях и сестрах дедушки, о его детях, внуках. Конечно, я их всех знала, помнила, ответила на её вопросы. Чай остывал, снова подогревали, снова остывал… Наконец, осторожно взяв у неё бумагу, я попросила попить чаю. Таня призналась, что промокла, замерзла, чай не помешает. Потом мы убрали со стола посуду, и она достала папку фотографий. На них были её родственники: бабушка, отец, дядя, тетя. Разговор продолжался.
- Вот мы и встретились, Валентина!
- Да. Это так неожиданно! Оставайтесь на ночлег. Дело уже к вечеру, а дождь не перестает. Есть о чем поговорить.
- Нет. Надо в деревню. Там у меня мама, ей 82 года, и двое сыновей. Они ждут меня.
- На чем Вы приехали?
- На велосипеде до реки, а там на лодке — до деревни.
- Будем дружить, Танечка?
- Обязательно! Приедете ко мне в гости, познакомлю с мамой и сыновьями.
- Таня, а письма?
- Да, конечно, Валентина, Вы непременно должны прочитать их!
Она достала из сумки небольшую папку, раскрыла и бережно передала мне в руки. Я так же осторожно, с большим волнением, приняла её, ком подступил к горлу. Моя сестра внимательно смотрела на меня большими карими глазами и тихо приговаривала: «Почитайте письма, они многое расскажут Вам о дедушке, ведь он участник Первой Мировой войны. В августе 2014 года исполнится сто лет с начала войны, а также и этим письмам».
Я рассматривала пожелтевшие, но еще крепкие листочки. Их не тронули тление, огонь и вода. Я гладила письма, прижалась к ним щекой и, не стесняясь, заплакала: «Подумать только, через сто лет мне выпало счастье прочитать письма моего родного деда Ивана Андреевича, прикоснуться к истории и обрести сестру…»
Таня рассказала, что нашла их в бабушкином сундуке, где лежали домотканые полотенца, кружева, подзоры, прошивки для наволочек и другое приданое. Наверное, Наталья Андреевна готовила его для дочери Нины.
Мне хотелось наедине почитать письма. Татьяна Алексеевна не возражала. Поблагодарив меня за чай она стала собираться. Я проводила её, мы попрощались и договорились встретиться снова.
Что рассказали мне письма? Многое я узнала о родном мне человеке, каким он был, о чем думал, мечтал, где и как воевал, его впечатления о той страшной военной кампании, о пережитом.

Письма солдата
Уважаемые читатели, я ничего не стала исправлять в письмах, считаю это кощунством. В них сохранилась вся прелесть повествования, прекрасный слог. Некогда Ивану Андреевичу думать о грамматике, расставлять знаки препинания. Как умел, так и писал. Надо было писать быстро, часто в условиях военного времени. Я люблю даже все эти милые ошибочки. Истинный патриот России, он воевал на боевых позициях, находился в окопах. Одно время их дружина квартировала в городе Гродно, стояла в резерве в крепости под Варшавой. Он верил, что русские победят германца, видел картины грозных боев, масштаб военных действий, колоссальные человеческие жертвы, достойно переносил тяготы войны.
Война — это жестокость, кровопролитие, смерть. На одних письмах четко проставлена дата отправки: 1914, 1915, 1916, 1917 годы, на других ее нет. Иван Андреевич служил в 26-й пехотной Тверской дружине, 1 рота, 1 взвод. Так он писал свой обратный адрес в конце писем, марки на ответные письма просил не наклеивать. Письма адресованы сестре Наталии, которая в это время находилась в услужении у господ. Брат приветливо, с большим уважением обращается к ней, чувствуется, что он был дружен с сестрой, любил её, очень скучал. Я привожу отрывки из некоторых писем, написанных в разное время с 1914 по 1917г.г.
«.. Здравствуй дорогая сестричка Наташа…». «Многоуважаемая и дорогая сестрица Таля…». «… Здравствуй дорогая и многоуважаемая Наталья Андреевна, желаю тебе отъ Господа доброго здоровья въ делахъ успеха…».

Долгое время его дружина принимала участие в военных действиях, на полях сражений.

«… война идетъ жестокая, но все таки германцу противъ России не выстоять скоро его до канаютъ действительного войска страшное дело много…»
« …въ Гродно много пригнали пленныхъ германцевъ 2-го октября 500 человек и несколько офицеров…» «… Наши махорку не нюхаютъ рвут германца, а только лепесье летитъ…»
« … Я находился около месяца въ бою но Богъ милостливъ пока живъ и здоровъ и молю Бога чтобы Господь дал здоровья. Я за все боевые подвиги преставленъ Георгиевскому кресту и опять скоро нашъ полкъ пойдет въ окопы…».
О подвигах и награде — всего одна строчка, очень скромно, а ведь Георгиевский крест дается за многое, за большие дела. Эту награду я видела и держала в руках. Она осталась у моего отца Алексея Ивановича, который хранил её до конца дней своих.
Чувствуется по письмам, что дедушка устал воевать, хотя ни в одном письме не жалуется на лишения и тяготы войны, тоскует по родному дому, своей семье.

«… Наша дружина находится в лезерве не знаю скороли кончится вся эта музыка уже очень надоела война…»
«… Здесь стало тише только небольшая перестрелка идетъ и то редко и то более наши стреляют…»
«… Таля мне очень хочется домой да ничего не поделаешь воля не своя…»

После боев дружина отошла к Варшаве, находилась на отдыхе в крепости, поэтому была возможность осмотреться вокруг, понаблюдать, снова послать сестре весточку.

«… Отъ сюда поедем въ Варшаву тамъ будетъ тоже хорошо война продолжается по старому выстрелы слышны хорошо. Эропланы то и дело снова летаютъ сёравно какъ галки. И все боле наши герамнскихъ видалъ мало. Эропланы это удобно очень для войны. У насъ эропланы отличаются отъ германских подъ крыльямъ круги белы сини и черны полосами. У герамнцевъ крысты и крылья не похоже на нашихъ вострыя хвостъ какъ у ласточки. 14 января наша дружина караулила эроплана германскова хотели расстрелять но летелъ не на насъ такъ не удалось…»
«… Нас пригнали въ городъ Варшаву и стоимъ въ казармахъ. Отсюда идетъ недалеко сражение такъ что бомбы съ эроплановъ кидаютъ въ Варшаву. Не знаю Богъ приведетли видется. Ну впрочемъ германца очень рвутъ русские. Говорятъ что скоро война прекратится. Мы главное стоимь отъ войны въ стороне железна дорога радом и много везутъ кажний день раненыхъ. Милая Таля много будетъ уродовъ после этой войны вотъ горя что наделала война…»
«…В городе здесь содомъ и гаморъ того и гляди, что задавятъ то и дело взадъ и впередъ конки да извозчики ездятъ и людей здесь масса… Теперь германца начали двигать прочь от Варшавы…»
«…Здесь городъ очень хороший такъ что один мостъ через реку Вислу стоитъ дороже всего нашего города Весьегонска…»

На фронте Иван Андреевич встретил много земляков из Тверской губернии.

«… Я нахожусь съ знакомымъ нашимъ здесь много Васютка Михайловъ Ванька Амосовъ Митрошка Чистяковъ перемутски стрелицки раменски шарицки изъ Лекмы Митюшовы и Романъ Пантелеевъ Василий Синевъ…»

Он очень скучает по дому, там осталась молодая жена Анна Андреевна (у деда и бабушки отчества одинаковые) с маленьким сыном Александром, отец, мать, другие братья и сестры — Костенька, Коля, Алексей, Катерина, Александра. Иван Андреевич часто вспоминает о них, почти в каждом письме.

«… Пишут ли что изъ дома. Я домой писалъ письма 4-ре но тоже ответу не получилъ. Опиши пожалуйста дорогая Таля все и пришли ответъ поскорее отпиши что пишутъ изъ дома…»
«…Известий не получал изъ дому не знаю что делается дома…»
«Изъ дома я письма получаю и пишутъ живутъ хорошо нужды не имеютъ…»
«… Мне из дому писали у насъ ноне вода была очень велика такъ что въ городе городское училище было 1 сажень въ воде и пишутъ что въ одной яме погнила картошка. На чисте все огороды вынесло но они ихъ на лодочке переловили и пишутъ что зделамъ справляются начали пахать не знаю какъ тятя будетъ работатъ потому что у насъ теперь дела много…»

Желает солдат всей душой, всем сердцем попасть домой живым и здоровым, пахать землю, растить хлеб, рубить жерди для огорода, плавать на лодочке, помогать семье – как там они без него управляются.
…Иван Андреевич, конечно, думал и о смерти, но не хотел умирать, любил жизнь. В одном из писем есть стихотворение на смерть воина. Может, это была грустная песня, которую пели солдаты в минуты затишья, думая только об одном – вернуться домой.

… Мать тихо плачет, слезы льются
О милый, славный, что с тобой.
Быть можетъ ты сраженъ врагами
Лежишь подъ сводами небесъ
И посиневшими устами мне говоришь
Христосъ Воскресъ.
И мать къ распятью припадаетъ
Молитвой вся поглощена
Надеждой светлой уповая
Всю ночь проплакала она.
А на заре изнемогая вдругъ слышитъ
Благовеста звонъ.
О мама, мама, дорогая
Ей въ этихъ звукахъ шепчетъ онъ.
Старушка бедная напрасно надежде
веришь ты своей
Твое дитя давно угасло
Потухъ огонь его очей.
Потухъ… но знай что въ часъ кончины
Онъ все шепталъ: Христосъ Воскресъ
И виделъ онъ поля долины и свой родной
тенистый лесъ.
Ты шла къ нему и обнимая
ласкала юношу крестя
А онъ улыбкою сияя,
скончался тихо как дитя…»

В 1917г. письма приходили из г. Луганска, где он работал на патронном заводе, там встретил революцию, поверил в свободу и лучшее будущее, которое даст народу России новая власть. Он пишет родным:

«… Было большое торжество все рабочие ходили съ красными флагами и два оркестра музыки и пели песни и кричали ура! Но теперь мы все должны сплотится въ одно большое сердце и уничтожить внутреннего врага на веку не воротить прошлого…»

Иван Андреевич вернулся в родную деревню Бадачево в 1917 году, построил новый дом. У него было пятеро детей — Александр, Алексей (мой отец), Мария, Катерина, Антонина. Во время коллективизации его арестовали и сослали в Сибирь, там он и скончался. Семья получила письмо от его товарищей. Они отзывались о нем, как о честном, трудолюбивом человеке, верном друге, они его и похоронили.
В деревне Бадачево и сейчас стоят дома Афониных: моего прадеда Андрея Евсеевича, деда Ивана Андреевича, в котором жила его семья, а потом семья моего отца, дома сестер дедушки — Катерины и Александры.
Так состоялась встреча с моим дорогим дедом через письма. Он был честным, порядочным человеком, верующим, грамотным, очень добрым, любящим свою Россию и свою семью. Пока я живу, буду помнить все это.

В. Афонина