Меню
12+

«Весьегонская жизнь», общественно-политическая газета Весьегонского муниципального округа Тверской области

29.01.2016 10:24 Пятница
Категория:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 3 от 26.01.2016 г.

Кесемские рассказы

Автор: Валентин Смирнов

Федя-татарин

Ту военную и послевоенную Кесьму нельзя представить без Феди-татарина.

Огромный, с широкой спиной, круглолиций, с вечно красными ручищами, невнятной речью. Незаменимый сельский трудяга! Обладая большой физической силой, был безотказен и как нельзя лучше управлялся с быком, таким же огромным и неторопливым, как хозяин. Их рабочий день начинался этак часов с восьми — вода, продукты, хлеб. Обслуживал Федя больницу, ресторан-столовую, магазины. Бочку с пивом закатывал по доскам, а снимал аккуратно, без всякой помощи. Он был всегда на глазах, главным лицом села в той сутолоке военных лет. Порожние рейсы – то орава ребятишек облепит телегу, то какая-нибудь тетя Маша с больными ногами. Медленно, а всё не идти!

Бежали дни, недели, вот уже Гитлера отогнали от Москвы, зазвучали победные салюты, а он всё такой же, независимо от времен года, в кирзовых сапогах, ни разу не чищенных, заскорузлых, и повидавшей виды телогрейке. С морозами — ушанка с отпущенными ушами, на руках – холщовки. Казалось, если придумывать для Кесьмы тех времен герб, то на нем обязательно будет рогатая голова быка и Федя в ушанке.

Детство давно прошло, я состарился, но, приезжая в Кесьму, ловлю себя на мысли — что-то не хватает здесь из моего детства, из тех долгих-долгих лет. Федя с быком? Ну, конечно, же Федя. Грустно, не научились люди жить по две жизни…

Первый футболист Кесьмы

Его дом находился напротив больницы. За огородом огромный аэродром, который энергично построили в начале войны. Но немца от Москвы отогнали, и это ровное поле так и осталось бесхозным – пахать его нельзя, так как в его основании кирпич с трех разобранных храмов. Поломав кучу сельхозтехники, местный колхоз смирился с потерей такого клина земли, а нам, ребятишкам, было вольготно на нем играть в футбол. Кроме радио, у людей в то время ничего не было, да по вечерам крутили кино.

Витька Марьяшин был старше нас. В армию его не взяли по болезни – одна рука не работала с детства. А футбол он любил. В деревне у каждого, помимо фамилии, обязательно была кличка. Он был «фершалский». Это от слова фельд-шер, наверное. Вечерами собирались мы за селом на аэродроме. Витька разбивал нас на две команды поровну – количество не имело значения. Объяснял правила игры, которые мы тут же нарушали, всей толпой гоняясь за одним мячом. Шло время, кое-кто уходил, а мы были самыми стойкими.

С образованием в Кесьме Овинищенского района у нас стал в исполкоме свой человек по спорту. Появилась форма, бутцы, мячи. К нам в Кесьму стали приезжать сандовские, весьегонские команды. О нас заговорили. Как-то само собой люди из сёл и окружающих деревень, и стар и млад, собирались большой толпой болеть за своих. Команду усилили наши учителя Константин Иосифович Логинов и Геннадий Иванович Одинцов. Иногда в игре принимали участие земляки из вузов Москвы, Ленинграда и Твери. Прекрасно играл Анатолий Зубов, колхозник местного хозяйства. Сын начальника станции Овинищи Саша Занин, высокий светловолосый паренек, наверное, был лучшим среди нас. Весьегонский «Строитель» мы обыграли со счетом 8:3. Радости не было предела! Только и разговоров – о футболе. Встречали на улице, хлопали по плечу, обнимали, целовали, вспоминали моменты игры — все родные, все братья.

Футбол объединял нас, помогал не думать о тех послевоенных трудностях, которых было у каждого под завязку. Я вместе с Сашей Заниным играл за сборную Весьегонска. Потом выступал в Новгороде за сборную техучилища на первенство города, призванный в армию, играл за свою часть, за сборную группу войск. И лишь когда вышел на пенсию, понял, как надо играть в футбол. В большой футбол. О том футболе в Кесьме сохранились самые теплые воспоминания. Тогда он помогал нам выжить. У его истоков стоял наш Витька Марьяшин, «фершал»…

Кичигин и Иван Ермолаевич

В мае 1942 года в Кесьме умирает наша бабушка Александра Александровна Смирнова, учительница, дочка местного священника. Перед самой войной колхоз перевез дом с хутора в село. Александра Александровна сменила профессию и стала в колхозе птичницей. После Весьегонска и Рыбинска, наконец-то, мы дома! Мы – это мать, я и мой брат-двойняшка Борька. Отец каким-то чудом из подмосковного Ногинска заскочил на родину, организовал похороны и так же быстро исчез. Война набирала обороты. Вместе с домом нам достались и его квартиранты – две семьи и пяток одиночек. Среди них в проходе вдоль стены ютились молотобоец Кичигин и кузнец Иван Ермолаевич. Иван Ермолаевич из Большого Фоминского. А вот Кичигин то ли из Романцева, то ли из Чернецкого. Иван Ермолаевич имел кличку «баптист». Любил поговорить. Ежедневно варил себе супчик. Чистый, опрятный и очень любопытный. Кичигин молчаливый. Его рацион – краюшка хлеба, кружка воды (не чаю!) и иногда, если разживется, прозрачная долька сала. По возрасту в армию их не взяли, а вот от семей оторвали. До кузницы было ходьбы пара минут. Иногда к ним приезжала родня, но это было очень редко.

Я толкался у них в кузнице всё свободное время. Пытался что-то помогать, больше мешал и удивлялся их терпению.

Иван Ермолаевич молоточком стукнет, а Кичигин в это место кувалдой ахнет. Так и жили эти совершенно разные люди. Жители тащили им всякий хлам, а они, помимо своей работы, его приводили в божеский вид. В любое время года, без выходных, темнел проём ворот и слышался мерный стук ударов. Вздыхали меха, белым огнём полыхал уголь и кусок железа в клещах. С наковальни — в бочку с водой, невообразимое шипенье и пар!

Потом всё кончилось. Победа! Не стало квартирантов. Грустно и скучно. За годы войны мы сроднились. Семьи уехали в Ленинград. Одиночки обзавелись своим хозяйством. Кто-то подался в Москву. Последним уезжал Кичигин. Из мешка достал двухпудовку: «Вот тебе гостинец на память, он тебя в люди выведет, здоровья прибавит, люди тебя уважать будут….». Мать в слёзы: тяжела больно! А Кичигин: «Ты не поднимай сначала, смотри, а там, Бог даст, одолеешь её». Поучу уроки и за гирю. В восьмом классе я уже «жал» её по десять раз каждой рукой и выбрасывал десятка по четыре. В десятом классе поднял за задние ножки стул с сидящим на нем учеником. А тут мать принесла вырезку из старых журналов: моряк черноморского флота выбросил двухпудовую гирю без малого 1500 раз! С гирей в вещмешке я отправился в училище, потом в армию, потом на целину. Оказывается, для наращивания мышечной ткани через час после приема пищи надо поработать с тяжестями. Договорился с командованием части. Будучи в командировке в Москве, зашел в спортзал, где тренировались штангисты, и в положении «жим лежа» установил даже какой-то рекорд, осилив почти десять пудов.

В 1957 году состоялась в Лужниках моя встреча с маршалом С.М. Буденным. Такое разве забудешь! И сколько бы я не жил, в памяти моей всегда сохранится образ русского мужика Ивана Петровича Кичигина. Тяжести, водные процедуры, обтирание снегом, здоровый образ жизни (как говорится, «не пью, не курю») помогают мне, человеку за 80, жить, что-то делать, быть помощником своим близким и не скучать со своими болезнями. Позади большая жизнь, интересные встречи, много спорта и работа, как основное предназначение в этой жизни.

Валентин Смирнов,

учёный агроном, пенсионер

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

227