Меню
12+

«Весьегонская жизнь», общественно-политическая газета Весьегонского муниципального округа Тверской области

Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 17 от 28.04.2015 г.

«Теперь я закаленный фронтовик»

Автор: Н. Зелов

(письма Федора Мартынова)

«Пока остаюсь в Москве, через райком комсомола не мобилизован — очки помешали этому. Возможно, мобилизуюсь в обычном порядке, — сообщал Федор Мартынов отцу в письме от 25 июля 1941г. — Сказать по правде, мне очень хочется сейчас быть на фронте. Здесь, в Москве, чувствуешь себя не на своем месте». В августе сорок первого года Федора призвали в Красную Армию.

Родился он в Весьегонске в семье участника гражданской войны, заведующего районным финансовым отделом. В 1937 году окончил среднюю школу, поступил в Московский рыбный институт имени А.И. Микояна. Но вскоре в нем разочаровался и направил документы для перевода в Историко-архивный институт. Он ведет активную переписку с Олегом Будничуком, другими одноклассниками, весьегонскими друзьями. Михаил Караганов, студент Калининского педагогического института, в одном из писем назвал друга «Рудиным». «Тургеневский Рудин тоже не находил в себе воли, чтобы добиться чего-нибудь существенного. Он отличался от тебя тем, что и цели-то в жизни не видел, — писал Михаил. — Ты, дружище, в этом отношении выиграл, если твои слова о том, что ты видишь и сознаешь свою цель, убедительны и правдивы. Нет, ты не окажешься таким, время не такое, да и сила воли у тебя есть».

«Сейчас с настоящим вдохновением увлекся философией, прочел чуть ли не всего Энгельса. Из трех лет обучения в институте не было таких интересных месяцев как эти три: самые интереснейшие предметы среди гуманитарных наук вынесены на сессию (экзамены): философия, марксизм, политэкономия, история нового времени, история СССР, французский, история советских учреждений и другие, — писал Федор Мартынов отцу 24 марта 1941г. — Вчера сдал экзамен по архивам и языку. Отлично». Весной и летом 1941 года проходил производственную практику в Центральном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства СССР (ныне Государственный архив Российской Федерации) и проявил себя, как вспоминала в 1965 г. О.Е. Карноухова, руководившая перед войной практикой студентов, «прилежным, старательным тружеником, буквально не поднимавшем головы от дел». «В группе была такая умная, пытливая одаренная молодежь и с ней заниматься было очень интересно, — вспоминала Ольга Евгеньевна. — Всё вокруг было радостным и светлым. Мирную, радостную жизнь прервала война».

Федор Мартынов с однокурсниками участвует в подготовке к отправке в глубокий тыл ценнейших материалов Государственного литературного архива, дежурит на крышах института, Большого театра, гасит «зажигалки». «В чем выражается то новое, что нам принесла война? Мне она принесла возможность узреть Днепр в его верховьях (на трудовом фронте — Н.З.). Сегодня работали с четырех утра до четырех вечера»,- писал Федор родным 9 июля 1941г. В следующем письме сообщал: «Вчера прибыл в Москву с трудового фронта. Пришлось прогуляться: 80 километров пешком за 24 часа. (...) Я остаюсь стипендиатом. Учиться будем до 1 января 1942 года, а там будем считаться людьми с высшим образованием (но война может внести свои коррективы). Вообще чувствую себя прекрасно — такая суровая, боевая, тревожная и нужная жизнь очень мне нравится. Живите так, чтобы не стыдно было вспоминать жизнь, — примерно так говорил Н. Островский».

«Ночи в Москве очень бурные. Я в должности защитника института возношусь каждую ночь на его крышу и созерцаю пламенеющее от прожекторов, взрывов бомб и зенитных снарядов, от ракет и пожаров небо. Теплое московское летнее небо... Уже успел привыкнуть к «страстям господним», — строки из письма, написанного за несколько дней до призыва в Красную Армию. 7 августа 1941г. он писал родным: «Чувствую себя великолепно. Теперь я закаленный фронтовик: прошел трудфронт на крыше института, так что к военному фронту вполне готов. Чемодан с барахлишком оставил в кладовой института. Будьте здоровы, я попробую вспомнить боевую жизнь папы». (Ф.Н. Мартынов — выпускник Тверских кавалерийских курсов, участник гражданской войны, работал в Тверском губернском финансовом отделе, заведующим Весьегонским райфо). «Пишу вам из караульного помещения. Только пришел с поста. На меня было совершено нападение: используя слабость лунного освещения, зайчонок и зайчиха напали на мой пост. Я стоял так тихо, что «врага» заметил только в двух шагах от себя. Наступающие имели такой милый и потешный вид, что не захотелось их пугать. Вот уже месяц как я красноармеец и уже способен считать достаточно подготовленным для боевых походов, лишений и битв». Незадолго до битвы под Москвой земляка отзывают с передовой и направляют в Казахстан, в школу младших офицеров артиллерии. В одном из писем он сообщал родным: учеба закончена, «еду в Горьковскую область, в гор. Семенов. Получил звание младшего лейтенанта». «Приветствую вас с фронта. Вчера прибыл сюда со своим подразделением. Чувствую себя здесь вполне подготовленным: могу руководить не только собой, но и вверенными людьми. Свои командирские способности сегодня впервые проявил во время налета вражеских бомбардировщиков. Моя команда, спокойная, уверенная, действовала очень успокоительно на бойцов. Такая команда особенно нужна тем, кто впервые появился под облаками смерти». За несколько часов до гибели 14 июля 1942г. под воронежской деревней Подклетное Федор писал родным: «Вчера получил первое боевое крещение. (...) Летний теплый вечер: сидим с бойцами у орудия и спокойно беседуем о мире и всяких прочих вещах, не имеющих никакого отношения к войне. Кругом ласково перговаривается дубовыми и осиновыми листочками лес. Вдруг нас заставляет насторожиться особенный неприятный вой — приближается вражеская мина. «Лечь!» — командую бойцам. Взрыв позади нас метрах в двадцати. «По блиндажам! Быстро!». Хлопцы разбежались. (...) Сегодня с утра мы начали канонаду — сильный и красивый концерт (когда главную роль в нем играет своя артиллерия). Часа два — три продолжался он».

О гибели Федора, его похоронах написали Федору Никитовичу Мартынову в коллективном письме комиссар батареи Рученков, командир орудия Божко, красноармейцы Истелюб, Кузнецов 1 августа 1942г.

Владимир Нарейко писал однокурснице, студентке Московского государственного историко-архивного института Нине Быковой: «Нахожусь я в тех местах, которые известны по роману Шолохова, где сейчас идут горячие бои (...) Сообщаю тебе и всем товарищам тяжелую новость. Неделю (две — Н.З.) назад был убит осколком мины Федор Мартынов. Я и сейчас не могу войти в нормальную колею. Он находился в другой батарее и во время обстрела не успел укрыться. Мщу и буду мстить за него сколько сил хватит».

Федор Никитович Мартынов бережно хранил письма сына. В 1960-е годы он передал мне эти дорогие семейные реликвии для решения вопроса о приеме их в один из государственных архивов. Они хранятся в Государственном архиве Тверской области. Письма Федора Мартынова, — отмечал Юрий Ястребов в статье «И сердце билося отрадно» («Смена», 22 января 1983г.), — «создают образ человека большой душевной чистоты, с волевым характером и неиссякаемым оптимизмом, верой в красоту жизни».

Н. ЗЕЛОВ

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

203